Никто не знал, никто не ведал, не видел, но истинно то, что русский крест, носимый прежде, и сегодня все еще на плечах. И не на Голгофе его место, а под небесной лазурью, чтобы видел Всевышний, что есть те, кто попрал, и те, кто поднял истину святую, несет, несет даже тогда, когда и сам в темноту погружается, и тогда, когда тьма рассеялась, а сил, может, и нет. И все о чем думает тот, кто несет, так это о том, лишь бы сил хватило… Русский крест – это упорство. Так он тяжел, что спина сгибается. Русский крест нести – значит нести на плечах нечто возвышенное, направив его к лику Вселенной, но будучи согбенным, видеть низкое, темное, злое. Чувствовать великое, непостижимое, вмещать в себе душу, равную просторам страны. В тебе душа эта и на многие пространства вдаль! Поэтому, когда такая душа радуется – так на весь мир, когда грустит и томится, так не знает границ.
– Что такое русский крест? – спросила я у собеседников.
Татьяна Белевич:
– “Русский крест, если его нести – понимаешь, что он очень тяжелый. Православный человек знает: делаешь хорошее – будут искушения, трудности, препятствия. В этом и есть несение креста. У каждого свой крест. Но в культуре он сейчас нелегкий. Много надо выправлять. Много искривлений, искажения понятий, смыслов, при этом не только искажение смыслов постановок, но и смыслов жизни.
Знаете, у нас никогда не было помещения. Мы все время жили в трудных условиях. Как при этом Никита Сергеевич спектакли делал (?) – для меня загадка. Никто бы так не смог – все на одной сцене. То уборщицы гоняют нас: “Мы думали вы духовный театр, а вы все работаете и работаете…”. Все время боком ходить должны, как еще актеры выдерживают!?
Но при этом нас везде хорошо принимают: и в Европе, и в нашей стране, когда мы гастролируем по регионам – сердца людей открываются”.
Никита Астахов:
– Что такое крест для меня? Станиславский и Немирович-Данченко в ресторане решали судьбу театра. А мы судьбу театра “ГЛАС” решали в бане.
Пошли в баню: отец Александр Никулин (тогда он был псаломщик), отец Георгий Докукин и я. Пришли. А тогда было время – кресты почти никто не носил. Нельзя было. И я, понимая это, придя в советскую баню, спрятал свой крест в кармане брюк.
Переоделись. Батюшки – с крестами, а я без своего креста.
Отец Александр говорит: “Никита, где твой крест? Что это ты без креста?”.
Я отвечаю что-то невнятное про баню общественную…
Отец Георгий пришел ко мне на выручку: “Сейчас в парилку пойдем, крест горячий будет, Никита Сергеевич боится обжечься”.
Я стою, мне так стыдно, и я говорю себе: “предатель ты, предатель!”. Я расстроился и дал себе слово, больше такого предательства не совершать. И все. Где бы я ни был – я всегда с крестом.
У нас в театре идет спектакль “Русский крест”. У главного героя Ивана, который выстрогал себе большой крест, спрашивают: “Крест, дубовый для чего?”. А он: “Для меня, – спокойно, строго смог Иван проговорить. – Чтобы видно было Богу, что и я свой крест носил…”.
Вот, вопрос: понесет ли русский человек сегодня свой крест или нет? Хватит ли у него сил?
Сейчас время определения. Кто с кем? Кто есть кто?! Кому любо государство Российское, кому наплевать, а кто вообще его ненавидит!
Это раньше все в сумерках ходили. Все кругом было ни белое, ни черное, а одна серость. Сейчас другое время. Нужно выходить на свет!”
У каждого свой крест. Но, кроме того, чтобы нести этот крест, его еще важно осознать, принять и так направить его к Солнцу, чтобы солнечные лучи, преломляясь, освещали ночь, светили людям. Вот она степень осознания, что и церковь, относящаяся актерам не иначе как с холодком…, говоря о них “лицедеи”, убедилась в том, что и сцена, и актер, и театр может нести свет и истину. А зритель… театр “Глас” открывают для себя и люди из разных стран, и разных религий и социальных статусов. Свет нужен любому, свет нужен каждому.